Две премьеры в Каннах: израильская и палестинская. Кинообзор

В Каннах параллельно проходят премьеры израильского фильма "Мама" Ор Синай и картины "Однажды в Газе" братьев Насеров. И если фильм Синай занимает достойное место в фестивальной программе, то картина Насеров сюда попала явно исключительно по политическим причинам.

Ор Синай впервые приехала в Канны десять лет назад со своей короткометражной лентой "Анна", которая победила в студенческой программе. По правилам фестиваля, автор фильма, который получает приз в этой секции, имеет право представить свой полнометражный дебют в Каннах в течение десяти лет. Все эти десять лет Ор и занималась новым фильмом. Вернее новой, полнометражной версией "Анны". Изначально картину должны были снимать в Украине, но пока шла подготовка к съемкам, велись переговоры с продюсерами и поиск локаций, Россия начала полномасштабное вторжение. Пришлось срочно искать новых партнеров и новую страну в Восточной Европе. Так главная героиня фильма "Мама" поменяла гражданство с украинского на польское.

Мила (Евгения Додина) работает в доме богатых израильтян. Пожилая пара прекрасно относится к своей домработнице, а она с удовольствием проводит время и за работой, и в объятиях молодого садовника, лишь изредка звоня домой в Польшу по видеосвязи. Мила не просто домработница – она друг, надежный соратник, ей поручают поговорить по душам с дочерью хозяев, ей доверяют дом и любимую собачку. Но, случайно оступившись на стремянке, Мила упадет и сломает руку. Хозяева с грустью посоветуют Миле съездить домой, пока рука заживает, и тут же приглашают ей на смену филиппинку.

Для единственного израильского фильма в программе Каннского кинофестиваля универсализм истории о мигрантах кажется очень удачным выбором. Во-первых, тема актуальна сегодня для американской и европейской аудитории как никогда в силу новых антимигрантских настроений, во-вторых, никакого раздражающего публику палестино-израильского конфликта. Но "Мама" вовсе не компромиссная история и не попытка аккуратно встроиться в европейскую конъюнктуру. Это очень личный опыт Синай – когда ее отец заболел, в доме появилась домработница-мигрантка. И юная постановщица задумалась о том, как эта аккуратная, незаметная женщина живет в своей другой жизни – там, где она дома.

Домой Мила возвращается неохотно. Подаренное хозяйкой красивое платье придется сменить прямо в лесу на подъезде к родной деревне после саркастического и мизогинного замечания таксиста. После первых радостных объятий с мужем и дочерью-студенткой Касей Мила побежит на стройку – все заработанные ей в Израиле деньги она откладывает, чтобы построить новый дом. Старый, где живет семья, осыпается на глазах, а однажды ночью почти на голову дочери падает огромный кусок потолка спальни. Рассыпающийся старый дом и подозрительно медленно строящийся новый – хоть и прямолинейная, но изящно встроенная метафора. Миле дома рады, но как-то не совсем. Жизнь здесь шла своим чередом. Ее отсутствие стало привычным, а вот присутствие ощущается как неловкость. Пачки наличных, которые Мила привезла в сумке и прячет в прикроватную тумбочку, не помогут вернуть доверие семьи или купить придуманное счастье.

Синай великолепно выстраивает образ Милы. Прислуга в Израиле, Мила оказывается совершенно другой здесь, в Польше, где заработанные ею деньги, как ей кажется, могут заново склеить все, что рассыпается на ее глазах. И хотя молодая израильская постановщица не боится сложных вопросов, ей удается избежать простых, прямолинейных ответов, морализаторства и деления героев на хороших и плохих.

Мастер преображений и актерских полутонов Евгения Додина создает образ героини, заблудившейся между мирами, странами и привязанностями. Очень органичны и польские актеры Аркадиуш Якубик (муж) и Катарцина Любик (Кася). Камера Матана Радина вплотную вглядывается в лица героев, следует за ними по пятам, иронично отступает для общих планов: вот роскошный дом хозяев Милы на израильском побережье, вот покосившаяся хата в польской деревне, а вот суета частной клиники, куда Мила привезет Касю, чтобы навсегда ее потерять.

Для дебютного фильма (да и не для дебютного тоже) "Мама" – безусловная удача и отличный задел на будущее. Лента эта вполне может принести Израилю номинацию на премию Американской киноакадемии, если израильские академики решат ее выдвигать. А израильским зрителям стоит запомнить имя молодой постановщицы. Думаю, она еще не раз будет представлять нашу страну на международной арене.

А вот новый фильм выходцев из Газы Тарзана и Араба Насеров не оправдал ожиданий, хотя их работа "Газа, любовь моя", премьера которой состоялась на Венецианском кинофестивале в 2020 году, выглядела многообещающей. Братья-близнецы Насеры родились в Газе, но перебрались в Иорданию много лет назад. На премьере в Каннах они представили своих двух братьев, которые после 7 октября 2023 года выехали с севера Газы, по их словам. Анонсируя свой фильм, Насеры много раз повторили слово "геноцид". Кажется, это и было главным поводом пригласить режиссеров в Канны, никак иначе объяснить решение отборщиков фестиваля невозможно: "Однажды в Газе", в отличие от предыдущих работ режиссеров, оказался просто удивительно нелепым зрелищем.

Главные герои фильма Осама и Яхья работают в фалафельной, но клиенты приходят к ним далеко не только за хумусом. Воруя рецепты на сильные обезболивающие, друзья раскладывают в питы наркотик, чем и зарабатывают на жизнь. Осама в этой паре лидер – грузный мужчина смачно курит, учит молодого Яхью водить машину и занимается его сексуальным образованием. А еще он отважно отказывается сотрудничать с полицейским новой власти (ХАМАС как раз устанавливает в Газе свои порядки, но ХАМАСом его в фильме не называют, чтоб не нервировать зрителей неправильными ассоциациями). Полицейский с недобрым взглядом предлагает Осаме не только наркотики продавать, но и составлять списки приходящих за ними клиентов. А когда тот отказывается, прибегает ко вполне хамасовским методам убеждения. После гибели друга тщедушный Яхья остается совсем один. Его мать и сестра живут "на Западном берегу", куда "оккупанты" Яхью не пускают. Время от времени на фоне унылых диалогов Осамы и Яхьи о сложностях наркобизнеса и жизни в Газе появляются кадры взрывов ракет, падающих зданий, выпусков новостей.

Спустя несколько лет после убийства друга, которое Яхья пережил, прячась в тумбочке под раковиной, незадачливый герой внезапно получает предложение сняться в "первом палестинском фильме". Сюжет картины незамысловат – великий воин сопротивления противостоит безжалостной израильской армии и погибает смертью мученика, автор сценария – один из хамасовских министров, бутафорского оружия для съемок нет, поэтому стреляют из обычного, которое в Газе доступнее, чем театральный реквизит. Изображая героя сопротивления, Яхья заметно смелеет и решает расправиться с убийцей Осамы. Не знаю точно, знакомы ли братья Насеры с основами чеховской драматургии, но ружье в руках артистов этого блокбастера таки выстрелит, подведя нелепую черту под этой невероятно нелепой картиной. Которая, кажется, и снята была лишь для того, чтобы вложить в уста героев многократное "fuck Israel", а в финале пустить многозначительный титр "это когда-нибудь закончится", который гуманнее смотрелся бы в середине ленты, к которой некоторые зрители в зале уже изнывали и смотрели на часы.