Сын Игаля Амира говорит по-русски. Интервью с Ларисой Амир-Трембовлер

На этой неделе, во вторник 8 сентября, состоялось судебное заседание, на котором рассматривалась просьба Игаля Амира, отбывающего уже 14 лет пожизненное заключение по обвинению в убийстве премьер-министра Ицхака Рабина, о переводе его в общую камеру в религиозном отделе тюрьмы "Аялон". Судья Ицхак Коэн пока не принял никакого решения по данному поводу.

В минувший четверг газета "Маарив" опубликовала статью об Игале Амире, целью которой, по мнению супруги заключенного Ларисы Амир-Трембовлер, является оказание давления на общественное мнение. Автор статьи Надав Эяль, в частности, утверждал, что у Игаля Амира в тюрьме есть сотовый телефон, что, как категорически заявляет Лариса, не соответствует действительности.

В интервью NEWSru.co.il Лариса Амир-Трембовлер отметила, что судья Ицхак Коэн должен вынести вердикт по просьбе Игаля Амира о переводе его в общую камеру до начала еврейского нового года. Она считает, что публикация в "Маариве" является "своего рода попыткой повлиять на судью".

"В публикации "Маарива" неточность на неточности. Начать с того, что изначально не Игаль подал обращение в суд. По закону, если заключенный содержится в одиночной камере, раз в полгода Управление тюрем (ШАБАС) должно подавать обращение в суд, чтобы получить специальное разрешение на продление заключения в "одиночке". На протяжении 14 лет ШАБАС подает в суд такие обращения по поводу условий содержания Игаля. Обычно пресса не обращает на это никакого внимания. Но два месяца назад, когда ШАБАС, как обычно, обратился в суд, недавно назначенный судья Ицхак Коэн спросил у Игаля, почему у него нет адвоката, и предложил ему обратиться к услугам общественного адвоката. Игаль согласился, и был назначен адвокат из общественной адвокатуры", – рассказала нашей редакции Лариса Амир-Трембовлер.

"Дата заседания была перенесена для того, чтобы общественный адвокат Ави Москович мог ознакомиться с делом. Вышло так, что слушания были перенесены на два месяца", – пояснила супруга Игаля Амира. "Когда адвокат познакомился с материалами, он был в шоке: ШАБАС раньше не приводил никаких обоснований своей просьбы о продлении заключения Игаля в одиночной камере. Что, по мнению общественного адвоката, назначенного судьей, является грубым юридическим нарушением", – говорит она.

Супруга заключенного обращает внимание на то, что в общественном сознании Игаль Амир находится "вне закона" и никакие юридические нормы на него не распространяются. Она считает, что в данном случае на общественное мнение сильно влияют публикации в СМИ, "дающие легитимацию подобному клише".

Лариса Амир-Трембовлер отметила, что автор статьи в "Маариве" Надав Эяль никогда не обращался к ней за комментариями. "Публицистам подобного рода такие контакты попросту не нужны", – говорит она, обращая внимание на то, что утверждение о наличии у Игаля Амира сотового телефона является абсурдным. "Даже адвокат, который входит на свидание с заключенным, оставляет свой сотовый телефон при входе… Ходят слухи, что некоторым арабским террористам удается держать в камерах мобильные телефона, так как тюремщики зачастую предпочитают к ним не соваться. Но Игаль – последний человек в тюрьме, у которого может быть сотовый телефон, он находится в полной изоляции, под постоянным наблюдением".

В беседе с нашим корреспондентом Лариса сообщила, что последнее свидание с Игалем у нее было несколько недель назад. Ей трудно часто навещать мужа, так как он сейчас находится в тюрьме "Шата", расположенной между Бейт-Шеаном и Афулой, и дорога из Иерусалима и обратно занимает около пяти часов.

В последнее время на свидания с мужем Лариса берет с собой их общего сына – Инона, появившегося на свет 1 год и 10 месяцев тому назад. Как правило, на свидание они получают всего полчаса (в то время, как обычное свидание родственников с заключенным длится 1 час). "Как ни странно, Инон узнает отца, хотя более полугода он его не видел из-за того, что Игалю запретили свидания после истории с интервью. Я часто показываю сыну фотографии отца… Но это фотографии из газет, потому что других нет. Он узнает его, говорит "папа", "аба". Он вообще пока говорит больше по-русски, чем на иврите", – рассказала Лариса Амир-Трембовлер в интервью NEWSru.co.il.