Неделя в кино: лучшая роль Николаса Кейджа и "Души" в театре "Гешер"
В прокат выходит психологический триллер Лоркана Финнегана "Серфер" с Николасом Кейджем в главной роли, который почти незамеченным впервые показали на Каннском кинофестивале в прошлом году.
Николас Кейдж – один из тех актеров, на чье участие в фильме невозможно полагаться. Иногда у него бывают очень удачные роли в голливудских проектах, а порой совершенно невнятные в фильмах, которые и смотреть неловко. В этом и плюс, и минус Кейджа-актера: он так и не выработал за долгие годы в кино какого-то определенного амплуа и, кажется, не обзавелся жанровыми предпочтениями, с одинаковым энтузиазмом берясь и за роли в глуповатых комедиях, и за сложные психологические проекты. Видимо, поэтому премьера "Серфера" в Каннах прошла, мягко скажем, без аншлагов. И совершенно зря.
Главный герой "Серфера" (его имя так и останется неизвестно) возвращается в Австралию на пляж, где ребенком проводил дни и ночи, и куда годами мечтал вернуться после смерти отца, чтобы выкупить дом своего деда. Его энтузиазм по поводу этого возвращения к корням не особо поддерживает сопровождающий его сын-подросток. Парня, кажется, гораздо меньше, чем отца, интересует серфинг и ностальгия, он мечтает вернуться к друзьям в Америку, а его мать, с которой отец развелся, и вовсе в ярости. Однако герой с восторгом всю дорогу описывает сыну уникальные волны родного пляжа, с трудом продираясь сквозь телефонные звонки с работы, от риэлтора и от жены, безразличие отпрыска и собственное волнение. И вот наконец цель достигнута – машина останавливается у моря, герои переодеваются в специальные костюмы, берут доски и… тут же сталкиваются с бандой местных серферов, которые вовсе не рады пришельцам. Здесь, в австралийской глубинке, которую герой Кейджа с ностальгией вспоминал все годы в США, жизнь идет своим чередом – парни покоряют волны, литры пива и девочек, городские власти стараются не вмешиваться, местные на пляже с лучшими волнами не появляются, зная нравы банды. Но для героя Кейджа и этот пляж, и дом, за который он собирается выложить чуть ли не все свои сбережения, – мечта, от которой он не готов просто так отказаться. Прямое столкновение с агрессивной компанией его не пугает. Он отправляет сына домой в Америку, а сам возвращается на пляж, чтобы доказать, что ни за что его никому не уступит.
Эта клаустрофобная, хоть и снятая на открытом воздухе, мучительная драма поначалу кажется такой же фантасмагорией, как одержимость героя Кейджа пляжем своего детства. С каждой минутой ситуация становится все хуже, и буквально за несколько дней герой теряет все – машину, семью, связь с внешним миром, человеческое достоинство и человеческий облик. Мучители лишь посмеиваются над упрямством пришельца, местный полицейский, кажется, с ними в сговоре, таинственный бомж то появляется, то исчезает, словно мираж. Воздух в кадре сгущается и дрожит от зноя и мучительной жажды, которая мучает героя. Дуэль между упрямством одиночки и правотой сбившихся в стаю становится все более и более ожесточенной и унизительной для одиночки, развлекая тусующих на пляже серферов и их подруг.
Автор "Серфера" – ирландский режиссер Лоркан Финнеган – не в первый раз размещает своих героев в клаустрофобной психоделической фантасмагории. Его герметичный триллер "Вивариум" (2019) с Джесси Айзенбергом высмеивал европейско-американский культ семьи и аккуратно продуманной жизни среднестатистического американца или европейца. Молодая семейная пара, мечтающая о собственном доме, обращается к агенту по недвижимости, который привозит их в целый поселок одинаковых, но абсолютно безлюдных типовых семейных коттеджей. Вскоре становится понятно, что уехать отсюда герои не смогут никогда, все дороги всегда будут приводить их к дому номер 9, а пришедший по почте младенец, которого они должны вырастить, совсем не малыш. Гнетущая атмосфера, из которой выхода нет, царит и во втором большом проекте Финнегана – "Дурной глаз" с Евой Грин и Марком Стронгом. Главная героиня заболевает странной, но смертельной болезнью, ее муж и дочь ничем не могут помочь, и на пороге их дома неожиданно возникает филиппинка Дайана, которая якобы хочет помочь, а на самом деле здесь не за этим. Оба эти фильма Финнегана, как и нынешний "Серфер", интересны не только идеальным совпадением формы и содержания, но и совершенно по-новому раскрывающимися известными актерами: одержимый Айзенберг, сходящая с ума Ева Грин, мечущийся между отчаянием и решимостью Николас Кейдж, который, кажется, здесь сыграл лучшую драматическую роль в своей карьере. И главное – все фильмы Финнегана стоит смотреть на большом экране, настолько мастерски режиссер работает с деталями и кадром.
"Души" Рои Хена в театре "Гешер"
Это произошло случайно. Никто никого не хотел убивать. Просто дети очень испугались, а под рукой оказался камень. Когда через несколько часов в штеттл пришли родные и друзья убитого поляка, штеттл опустел. Нет, это история не про погром, не про антисемитизм и даже не про вечные скитания еврейского народа (хотя сам автор и настаивает на том, что да). Это написанная известным израильским драматургом Рои Хеном драма о невозможности искупления вины, и об обреченности на одиночество.
Роман Рои Хена "Души" вышел в 2021 году, а спектакль в театре "Гешер" по этой книге появился только сейчас. Рои Хен сам написал пьесу, поэтому поклонникам романа, которые обнаружат в спектакле иначе расставленные акценты, претензии предъявлять некому – автор волен распоряжаться своим текстом как угодно. Режиссер постановки – Итай Тиран, чей предыдущий спектакль в "Гешере" "Ричард III", поставленный накануне 7 октября, оказался страшным пророчеством. Как и в "Ричарде III", в "Душах" солирует Евгения Додина. Но если в их предыдущей совместной работе это было неординарное, сбивающее с ног решение, то здесь актрисе досталась вполне ожидаемая роль – плохо говорящей на иврите, не очень сложно устроенной, но очень любящей своего ни к какому делу неприменимого сына Гришу репатриантки. На самом деле, в романе Марина появляется совсем не сразу, интрига сохраняется, читатель перемещается вместе с душой мальчика Геца из эпохи в эпоху, из страны в страну в поисках души его маленькой сестренки. У них одна на двоих вина, а значит, и искупление возможно только вместе. Спектакль же сразу раскрывает карты – главный герой Гриша (Ариэль Бронз) живет в неуютной квартирке в Яффо с мамой Мариной. Эта квартирка и станет главным местом действия, то превращаясь в штеттл, перенося действие на 400 лет назад, то преобразовываясь в Венецию с настоящим гондольером и шествием в масках, то оказывается комнатой путаны в Марокко. В каждом воплощении души мальчика Геца и девочки Гитл оказываются в разных обличьях. И если Гец помнит себя прошлого и знает, что без искупления давнего, случайного преступления не будет им обоим утешения, то Гитл в новых воплощениях ему предстоит сначала отыскать, а потом убедить. Как ни странно, отыскать удается, а вот убедить не выходит. Души Геца и Гитл обречены на скитания – он будет бесконечно метаться и заново начинать весь путь с каждым новым возрождением, она – поддаваться страсти его убеждения. Между новыми воплощениями их душ будет вспыхивать страсть, и каждый раз они будут терять друг друга снова и снова.
Роман "Души" в постановке Итая Тирана изменил вектор и направление. Это история не о бесконечности вины и невозможности искупления, не о скитаниях в поисках родственной души, обреченных на отчаяние, даже не о переселении душ. Вся сложная, многослойная фантасмагория романа на сцене сводится к несложной и несколько прямолинейной оде материнской любви. Смешные и горькие монологи Марины, блистательно исполненные Евгенией Додиной, занимают чуть ли не половину времени спектакля, идея переселения душ скорее выглядит как непрожитая детская травма Гриши, которого когда-то отец увез в Израиль без матери, и он отказался взрослеть. Чего не отнять у новой постановки "Гешера" – это технической изобретательности. Декорация квартиры-трансформера, превращающаяся в воображении Гриши то в нищий домик в штеттле, то в венецианский канал, то в жилище марокканской путаны, словно волшебная шкатулка, в которой по воле воображения Гриши сменяются века и страны. Время от времени половину сцены занимает экран, на котором Гриша обращается к своим фоловерам в соцсетях – его огромное лицо заполняет собой всю сцену, смеется, рыдает, умоляет, блюет. Карусель света – то мягко льющегося сквозь снег, то резко бьющего вспышкой в глаза, то безликого, неживого. За этим спектаклем очень интересно наблюдать – словно заглядываешь в причудливую волшебную шкатулку, в которой нет танцующих балерин и эльфов, но много одиночества, боли и любви.
Обзор подготовила Алина Ребель