Саддам Хусейн, Гитлер, Путин и дети. Кинообзор Каннского фестиваля
Каннский кинофестиваль в этом году получается невероятно политизированным. Он и начался с политических заявлений на церемонии открытия, и почти каждый фильм здесь о больших исторических сломах. Часто – увиденных глазами детей. И это, пожалуй, пока самые интересные ленты смотра, среди которых своеобразно перекликаются, перекрикиваются фильмы иракского режиссера Хасана Хади "Президентский торт" о правлении иракского диктатора Саддама Хусейна и "Амрум" Фатиха Акина – о прощании с Гитлером.
Лайме девять. Она живет с бабушкой в, казалось бы, далекой от войны и политических потрясений деревушке, в соломенной хижине на берегу реки. В школу или в гости к соседям Лайма и бабушка добираются на каноэ. Каждая хижина по вечерам превращается в сказочный домик хоббита. Фонарики отражаются в воде, которая уютно перешептывается с камышами. По вечерам одноклассник Лаймы Саид подплывает к ее хижине на каноэ, чтобы рассказать о парке аттракционов в городе, куда его возит отец. Еще они играют в гляделки – кто моргнет первым. И Лайма всегда проигрывает, но, кажется, Саид готов смотреть на нее бесконечно без всяких гляделок. В этой хижине так жили и сто, и двести лет назад. Тяжело работали, чинили прохудившееся каноэ, чтобы на большую землю за продуктами, пекли лепешки, по вечерам зажигали фонари и печку, чтобы согреться. Но на большой земле свои правила – здесь в канун грядущего дня рождения Саддама Хусейна украшают школу гирляндами и обновленными портретами, дети строятся в шеренги, надрывно выкрикивая клятвы отдать жизнь за любимого вождя. Лайма очень старается вместе со всеми. Вот только доставшееся ей по жребию поручение – испечь праздничный пирог к дню рождения Саддама – для Лаймы и бабушки настоящий приговор. Если поручение не выполнить, учитель доложит в полицию, и всю семью могут убить, о чем он прямо в классе и заявляет с гордостью. А выполнить задачу нет никакой возможности – у бабушки с Лаймой нет ни яиц, ни муки, ни сахара, ни разрыхлителя для теста. А подаренное Лайме яблоко – единственное ее пропитание на весь день – вытащит из ее портфеля учитель, ретивый служитель культа. И тогда бабушка с Лаймой и любимцем девочки петухом отправятся в город. Лайма думает, что за нужными продуктами. Бабушка – что за другой судьбой для любимой внучки.
Фильм Хади построен по классическим законам сказки. Потерявшиеся дети – Лайма и Саид встретятся в городе – должны пройти одно за другим испытания, при этом не моргнуть и не попасться в пасть к чудовищу. Вот только чудовище тут пострашнее сказочных драконов, и живет оно не в далекой пещере, а смотрит с парадных портретов, обжигает своим зловонным дыханием каждого, высасывает силы и кровь. Лайма отчаянно пробирается по лабиринтам чужого, крикливого, пыльного города, изможденного нищетой и бомбежками. Она не может вернуться домой с пустыми руками – яйца, сахар, мука, разрыхлитель. Этот кулинарный квест в изголодавшемся, нищем Ираке, обескровленном саддамской диктатурой, девочке предстоит проходить в одиночку – то ссорясь, то снова сходясь со своим Санчо Пансой Саидом. Здесь нет ни волшебных палочек, ни добрых волшебников. Здесь вообще почти нет места добру, а тот, кто к тебе добр, просто задумал страшное. И хотя фильм этот – зеркало страшной эпохи, "Президентский пирог" невероятно поэтичное, изысканное, гурманское киноблюдо для настоящих синефилов.
Перекликается с этой изысканной сказкой и другой фильм программы – "Амрум" Фатиха Акина. Акин, в отличие от Хади, хорошо известен фестивальной публике. В 2004 году его фильм "Головой о стену" получил "Золотого медведя" Берлинского кинофестиваля. В 2005 его фильм "На краю рая" получил в Каннах приз за лучший сценарий. В 2009 – спецприз жюри в Венеции за картину "Душевная кухня". Дальше премьеры его фильмов стали неотъемлемой частью программ всех мировых фестивалей. Амрум – тоже остров. Сюда из большого города отец главного героя Нанинга отправляет жену и детей, чтобы переждали войну. Отец – большая шишка в нацистском партаппарате. Нанинг бережно хранит в шкафу форму гитлерюгента и настоящий кортик. Его мать с ужасом вслушивается в новости – союзники одерживают победу за победой. Год 1945. Жители острова перебиваются с хлеба на воду, ловят рыбу и кроликов, с трудом добывают молоко для детей. Нанингу, как и Лайле, лет девять. Он ходит в школу, где его дразнят за городской акцент и повадку – чужой, неместный. А после школы мальчик отправляется в свое кулинарное путешествие. Мама, только что родившая младшую дочь, отказывается есть грубый черный хлеб и мечтает о белом хлебе с маслом и медом. И теперь уже Нанингу предстоит добыть белую муку, сахар и яйца, чтобы мама поела. В отличие от фильма "Президентский пирог", "Амрум" – путешествие не вовне, а внутрь. Чудовище "Амрума" живет не снаружи, не на плакатах, а в старом семейном доме, в фамильном сундуке, в безграничном доверии родителей Гитлеру.
"Амрум" получился гораздо менее поэтичным, чем "Президентский пирог", хоть здесь нет ни удушливости нищеты, ни кровавых тел раненых, ни насилия, витающего в воздухе. Амрум – чистенькая, хоть и обнищавшая за время войны немецкая провинция в глубоком тылу самой большой далекой войны, отголоски которой доносятся до острова то в виде беженцев, то выброшенным на берег трупом военного летчика, то самолетами союзников, сбрасывающими бомбы в море. Сюда, кажется, за долгие годы нацистской власти не проник вирус, а потому жители Амрума радуются капитуляции Германии, приглашая Наннинга разделить с ними праздник, пока он рыдает у матери на коленях. "Но я не виноват," – кричит мальчик во сне своему дяде, судьбу которого сломали его родители, ретиво следовавшие нацистским правилам. "Не виноват. Но каждый раз, когда я смотрю на тебя, я вижу их", – отвечает дядя, навсегда оставляя Наннинга с этой виной. Говорят, этот фильм должен был снимать не Акин, а его учитель, немецкий режиссер и сценарист Харк Бом, который написал эту историю по собственным воспоминаниям. Он родился в Гамбурге в 1939 году, но рос на Амруме, куда отец эвакуировал свою семью от войны. Но Бом, которому сегодня 86 лет, понял, что сил поднять проект у него уже нет, поэтому отдал сценарий своему любимому ученику, а сам появился на берегу Амрума в финальных кадрах фильма. То ли прощаясь со своей виной, то ли принимая ее.
И еще одна лента, в которой война кажется далекой и даже немного привлекательной. "Энзо" Робена Кампийо – неожиданная рефлексия о Европе, которая наблюдает за войной в Украине издалека. Кампийо тоже любимец фестивальной публики. Его фильм "120 ударов в минуту" получил гран-при Канн в 2017 году. И вот он возвращается на набережную Круазет с драмой "Энзо". Этот фильм тоже должен был снимать другой режиссер – давний друг Кампийо Лоран Канте. Но в апреле 2024 года, когда уже был дан старт съемкам, Канте умер от рака, и Кампийо подхватил проект, на котором должен был просто помогать больному другу. "Энзо" стал данью памяти Канте и его последним фильмом-завещанием.
Энзо – подросток 16 лет, сын зажиточных родителей. Мать архитектор, отец – профессор в университете. Старший брат тоже не подкачал и поступил в престижных университет в Париже. А Энзо бросил школу и работает подмастерьем на стройке. Нет, он не наркоман и не алкоголик, но и в школу возвращаться отказывается к огромному недоумению родителей, которые проводят выходные в своем красивом доме с бассейном или в путешествиях по Италии. Для Энзо вся эта красивая жизнь не особо интересна. И не то чтобы он был убежденным социалистом, в его действиях нет никакой идеологии, просто, по его собственному признанию, он чувствует себя чужим в мире родителей. Нет здесь и конфликта отцов и детей – очень принимающая мать, любящий, хоть и невероятно тревожащийся за "неправильный" выбор сына отец. "Это все равно что смотреть, как твой ребенок тонет и ничем ему не помочь", – говорит отец в отчаянии, когда Энзо в очередной раз отказывается от своей "блажи" работать на стройке. Там, кстати, для него все тоже непросто. Строительное дело оказалось сложнее, чем он думал, и шефство над ним берет Вадим – эмигрант из Украины. Вадим из Киева, там остались его родители (отец его в детстве поколачивал, как водится в фильмах про жителей Восточной Европы), никакого желания возвращаться на родину и воевать у него нет. У него, кажется, вообще никаких желаний и планов нет. Он обычный парень, который страшно удивится, когда поймет, что Энзо всерьез им увлечен. При этом этот фильм невозможно назвать квир-драмой, драмой взросления, драмой о конфликте поколений. Здесь ничего не заострено, не манипулятивно. Энзо увлекается Вадимом не в знак протеста против буржуазного образа жизни родителей и их ожиданий. Ему просто вдруг с Вадимом почему-то хочется быть, а в доме родителей не очень. Идущая на родине Вадима война, пугающая и мучающая его, для Энзо абстрактное "ужас", но еще немного про настоящую жизнь. Вот только Вадим, получая повестку, совсем этой "настоящей" жизни не хочет. "Энзо" не просто легко, на цыпочках подбирается к сложным темам – война в Украине, нежелание воевать и погибать, право подростка выбирать свой собственный путь. Это трогательная и очень аккуратная драма о том, что в сотрясаемом катаклизмами мире каждому хочется просто жить.